Здесь Бауман вспоминает историю спутников Одиссея, превращенных волшебницей Цирцеей в свиней[iv]. Приняв впоследствии благодаря усилиям своего предводителя человеческий облик, они выражают негодование и досаду. Домашними животными «на полном довольствии» быть проще – не нужно ничего решать, ни о чем заботиться, отвечать за свои поступки, думать о последствиях.
***
Бауман – мастер аллегорического письма – сравнивает «старую» версию модерна с кораблем. На судне есть капитан, команда, пассажиры, пункт назначения известен. Учитывая опыт ХХ столетия, вполне возможно представить себе ситуацию, что экипаж взбунтуется, а пассажиры начнут роптать, ссылаясь на низкий уровень комфорта, обеспечиваемого в плавании. Общество новейшей эпохи, по Бауману, скорее, напоминает самолет, и притом довольно странный. Его пассажиры, ощутив тряску и желая поинтересоваться – все ли в порядке, обнаруживают к своему удивлению, что в кабине пилота никого нет. При этом воздушный лайнер продолжает свой полет ‑ на огромной скорости и в непонятном направлении.
***
Твердая стадия модерна носила производительно-созидательный характер, нынешняя жидкая – призывает к гедонизму и потреблению. Времена «счастливых» потомков, завладевших чудесным рогом изобилия, наконец, наступили.
***
Жить для современного человека – значит хотеть (…хотеть чем-то обладать, чего еще не имеешь, попробовать, что еще не пробовал). Чувство насыщения конкретными благами мимолетно, ему на смену всегда спешат новые формы голода. Идея «всеобщего устаревания» порождает особый тип отношения к объектам обладания. Зависимость от вещей в целом только усиливается, в то время как привязанность к конкретным вещам ослабевает.
***